Лидия Ивановна не спеша взобралась по ступенькам и, стряхнув снег с валенок, достала ключ от Молитвенного дома. С трудом открыв замерзший замок, она вошла внутрь и положила авоську с дровами у печки-буржуйки. Достав из кармана спички и сложив остатки газет и картона в топку, положила несколько поленьев сверху и зажгла. Дрова были сухими, и через несколько минут огонь уже весело напевал в стенах печки.
Лидия Ивановна тем временем подмела порог от снега, вытряхнула коврик в коридоре, после чего подложила еще несколько поленьев в печку и посмотрела на часы — 10.00. — Пора начинать! — уверенно произнесла она, и, пройдя вперед к кафедре, склонила голову, и кратко помолилась: — Господь, я благодарю тебя за то, что Ты дал мне силы прийти сегодня в Твой дом. Благослови это служение и прими его как утреннюю жертву к престолу Твоей благодати. Благослови жителей села и сделай так, чтоб этот дом не был пустым. Благодарю тебя за жертву Голгофскую и за то, что я имею радость быть в числе Твоих детей, Господи. Аминь, — после этого она открыла сборник, как обычно, на псалме «Господь, пребудь ты с нами» и запела бодрым и густым альтом. Закончив пение, Лидия Ивановна достала из кармана очки, открыла Библию и, прочитав первых две главы 1 Послания апостола Петра, склонилась для «общей» молитвы. Теперь она молилась не спеша, глубоко и слезно, излагая Господу свои желания и нужды, не забывая благодарить Его почти после каждой фразы. Помолившись, спела еще несколько псалмов и после этого села на свое любимое место — во втором ряду. Взглянув грустными глазами на пустые скамейки в хоре, она вдруг неожиданно для себя погрузилась в воспоминания. Как быстро пролетело время. Кажется, еще вчера скамейки в зале и в хоре были заполнены, а за кафедрой стоял ее любимый пастырь Павел. Проповеди его были простыми, но проникновенными, до сердечных глубин. Его слушали с большим интересом даже те люди, которые считались самыми образованными в деревне. Именно с его рукоположением в собрание пришло несколько молодых семей, богослужения оживились, организовался небольшой хор. Супруга Павла начала заниматься с детьми в воскресной школе. Когда дети выходили с очередной программой, читали стихи, пели псалмы, Лидии Ивановне казалось, что она уже на небесах, а в служении участвуют Ангелы. Неверующие люди всё чаще стали приходить на собрание, некоторые из них каялись и принимали крещение. Церковь росла. На христианские праздники приходило столько народа, что люди стояли в проходах, и Лидия Ивановна переживала о том, что скоро придется строить новый дом, чтобы вместить всех желающих.
Но этот период необычного расцвета церкви вдруг был омрачен и нарушен одним обстоятельством, которое впоследствии стало роковым для церкви. Павел получил приглашение на постоянное место жительства от брата своей супруги Галины, который проживал в США. Сначала он не очень верил, что такое возможно; его просто попросили заполнить анкеты и сказали, что сдадут их на всякий случай, а там будет видно. Однако, когда через два года пришло приглашение на собеседование в посольство США, вся большая семья пастыря была не на шутку встревожена. Сначала Павел отказывался ехать туда, но родственники жены продолжали звонить и настаивать. Они говорили, что собеседование еще ничего не значит, ему могут и отказать, надо довериться Богу и положиться на Его волю. Эти аргументы убедили Павла, и он поехал в посольство в назначенный день вместе с женой и детьми. Решение миграционной службы было еще более неожиданным: его семье был предоставлен статус «Беженцы» и разрешен въезд в США. Вернувшись домой, Павел снова начал отказываться от переезда.
— Какие же мы беженцы? — не уставал повторять он. — Кто нас гонит или притесняет за веру? К стыду нашему, мы «беженцы», убегающие от служения!
Но за «дело» снова взялись родственники жены. Они стращали Павла как могли, говоря о том, что если он не поедет сейчас, то ему больше никогда не разрешат выезд. Они говорили, что в США полно русскоговорящих общин и там большая нужда в служителях. В конце концов, решение приняли, и вся церковь была потрясена известием о том, что их любимый и дорогой пастырь, в котором они души не чаяли и которому доверяли, как себе, теперь должен их покинуть. К сожалению, это было только начало. Старшая дочь Павла еще 3 года назад вышла замуж за сына диакона. Как только они оказались в США, сразу же начали делать документы и оставшимся на родине родителям. И — ниточка потянулась. Через несколько лет в церкви осталось всего три члена и двое детей. Кто-то эмигрировал, кто-то разочаровался и вернулся в мир, некоторые уехали в город. Неверующие перестали посещать собрания: не было хорошей духовной пищи. Сердце Лидии Ивановны разрывалось, когда она смотрела на внезапно опустевшие скамейки. Такое она видела только в кукурузном поле, когда над ним пролетал смерч и сломанные стебельки падали на землю и засыхали. Еще оставалась надежда на семью Валерия и Ани, которые посещали собрание вместе с двумя детьми, но, к сожалению, никто из посторонних людей в Дом молитвы не приходил уже более года. Это обстоятельство заставило Валерия принять неожиданное решение — ходить на богослужения в соседнее село Антоновку, заявив, что в родном селе давно уже никто не интересуется верой, а он призван проповедовать.
— Там община около 50 человек, и слушатели есть, и детям интересно, — оправдывался Валерий. Он уговаривал также Лидию Ивановну идти вместе с ними, но та отказалась.
— Во-первых, я уже не в силах ходить так далеко, — ответила она, — а во-вторых: кто же откроет Дом Молитвы? А вдруг кто-то придет на собрание? Бог же предупреждал Моисея: «Огонь на жертвеннике пусть не угасает!»
— Да бросьте вы руководствоваться Ветхим Заветом! — возражал ей Валерий. — Кому нужно это опустевшее собрание? Однако Лидия Ивановна осталась на своем. Каждый четверг вечером и каждое воскресенье утром она приходила в Божий дом и служила Господу как могла.
Воспоминая Лидии Ивановны внезапно были прерваны громким стуком в дверь. От неожиданности она разволновалась так, что ее сердце вылетало из груди. «Может, сон? — мелькнула мысль. — В эти двери уже около двух лет никто не стучал и не пробовал войти, кроме нее самой. Однако повторный стук заставил женщину сорваться с места и побежать к выходу.
На пороге, к ее величайшему изумлению, стоял не кто иной, как Владислав Петрович — ныне пенсионер, который проработал секретарем парторганизации колхоза многие годы. Последний раз Лидия Ивановна видела этого человека на пороге Молитвенного дома лет 15 назад, когда он, вместе с другими представителями советских государственных органов, приходил проверять верующих. Сердце Лидии Ивановны учащенно забилось: неужели возвращаются старые времена? Но Владислав Петрович совсем не был похож на проверяющего. Он выглядел очень болезненно, в глазах его видны были следы печали и даже отчаяния.
— Я могу войти? — начал он неуверенным тоном. — Я так волновался, мне сказали, что здесь уже давно никого нет, но сегодня, идя по дороге, заметил дым над крышей и понял, что здесь все-таки кто-то зажигает огонь.
Оправившись от волнения, Лидия Ивановна поприветствовала гостя и вежливо пригласила пройти в Молитвенный дом. Она сразу начала извиняться:
— Понимаете, Валерий и Аня пошли в Антоновку, и сейчас у нас пока некому проповедовать…
— Не нужно мне пока проповеди! — прервал ее бывший парторг. — Я пришел по жизненно важному вопросу: нужно помолиться за меня. Вы уж извините за прошлое, — оправдывался он, — понимаете, такое время было, я получал указания из райкома и вынужден был приходить к вам с проверками. Знаете, я был атеистом по работе своей, но в сердце всегда чувствовал, что есть какая-то высшая Сила. Да и бабушка моя была баптистка. Тогда я скрывал это, иначе мог слететь с работы.
— Ничего страшного, — успокоила его Лидия Ивановна. — Разве это по-Божьи вспоминать старое? Я рада Вас видеть здесь. Но не волнуйтесь и расскажите Вашу нужду. Это не большая проблема — помолиться; вот проповедовать я бы не смогла: с трудом читаю и не успею прочитать, как тут же забываю; а вот молитва — это по мне.
— Тетя Лида! — тревожно произнес Владислав Петрович. — Неделю назад у меня обнаружили злокачественную опухоль. Я трижды проходил обследование. Мой знакомый доктор сказал, что шансов у меня почти нет: слишком поздно обнаружили. Я эту неделю почти не спал. Знаю, что шансов мало, но очень хорошо помню, как в детстве мой отец заболел и был при смерти. Бабушка лечила его молитвами, и он выжил.
Помолитесь за меня, пожалуйста. Знаете, я так себе думаю: даже если и умирать придется, то тем более как-то надо с Богом сблизиться, а то мне как-то очень страшно, я уж никак к этому не готов сейчас.
Выслушав гостя, Лидия Ивановна спросила:
— Вас не затруднит встать на колени?
— Конечно, нет! — воскликнул Владислав Петрович.
Они вдвоем преклонили колени, и Лидия Ивановна сердечно помолилась о нужде гостя. После того как встали с колен, она достала с кафедры Библию, произвольно открыла и прочитала первые попавшиеся слова: «Все возможно верующему» (Марк. 9:23).
— А можно эту книгу почитать дома? А то я спать не могу, — попросил Владислав Петрович.
— Конечно, — согласилась Лидия Ивановна, — возьмите, пожалуйста, только с возвратом, а то вдруг какой-то проповедник появится в собрании, а читать не с чего! — строго напутствовала она гостя.
После ухода неожиданного посетителя Лидия Ивановна выбрала из остывавшей уже печки золу, подмела вокруг и собралась домой. Уже на пороге, закрывая Молитвенный дом, она вдруг подумала, что ничего и не произошло. «Наверное, это уже старость или просто сон», — мелькнула мысль. Однако, спустившись осторожно с порога, она отчетливо увидела на снегу, кроме следов, оставленных ее валенками, еще одни, которые явно принадлежали мужчине. «Значит, не сон», — заключила она и отправилась домой.
ПАРТОРГ // Владислав Петрович быстро шел по заснеженной дороге, крепко прижимая к себе Библию, которую спрятал под курткой. Он явно чувствовал, что после молитвы Лидии Ивановны с ним что-то произошло. Он не мог сказать, что это за перемены, но чувствовал их. Когда шел в Молитвенный дом, то считал себя самым несчастным человеком на земле, одиноким и отверженным. Ему казалось, что он просто летел в какую-то неизвестность, наполненную ужасом и мраком, а попытки ухватиться за что-нибудь надежное были тщетными. Теперь же бывший парторг возвращался домой, крепко прижимая к себе Библию, а в сердце вдруг появилось ощущение света и тепла. Даже супруга, встретившая у порога, заметила в его глазах какие-то перемены:
— После прогулки ты выглядишь значительно лучше, — сказала она, — тебе надо больше находиться на улице!
Не ответив ей ни слова, Владислав Петрович зашел в свою комнату, открыл Библию и принялся читать. Вечером он поделился с женой своими впечатлениями от посещения Молитвенного дома и предложил вместе почитать Библию. Опечаленная Валентина, не смея возражать мужу, ответила: — О, если бы это помогло в твоей болезни, я бы первая пошла в баптисты!
— Знаешь, Валя, — наставлял ее Владислав Петрович, — если Бог действительно есть и Библия — это Его слово, то нам надо верить в Него не для того, чтобы что-то получить, а потому, что после смерти придется перед Ним предстать и дать отчет за свою жизнь!
— Ой! Я согласна вместе читать, только не говори о смерти: мне очень страшно! — ответила жена.
Спустя некоторое время, при чтении слова Божия, к ним в комнату начала заходить старшая дочь Марина с детьми. А по воскресеньям приходили сын с семьей, жившие на другом краю села. Зять даже начал подшучивать: «Ты опять, отец, партийные собрания организовываешь, только уже вместо партийного устава Библию читаешь!» Но это никак не смущало Владислава Петровича. Каждый вечер с женой и 2-3 раза в неделю со всей семьей они собирались и читали Библию. Зная, что начинать чтение нужно с молитвы, Владислав Петрович выучил «Отче наш» и обязательно произносил эту молитву перед чтением.
Через 3 недели Владислав Петрович почувствовал себя лучше, у него появился аппетит, он стал активней. Супруга даже испугалась таких внезапных перемен. Она знала о том, что перед смертью люди чувствуют себя на какое-то время лучше, и в страхе уже начала планировать поездку в город, чтобы закупить все необходимое на всякий случай. «Только как бы вырваться, чтобы муж не догадался», — переживала она. Однако муж вскоре сам отправился в город на очередное обследование. Когда он вошел в кабинет к знакомому доктору, тот начал его успокаивать.
— Знаешь, Владислав, все не так уж и безнадежно. Сейчас появился у нас хороший препарат для химиотерапии, можно попробовать побороться. Правда, стоимость европейская, но жизнь все равно дороже, — резюмировал он.
— Михаил Яковлевич, — ответил больной, — а я чувствую себя сейчас лучше.
— Да, я заметил, — согласился доктор, — вид у тебя сегодня не совсем безнадежный. Пройди-ка обследование еще раз. Спустя два часа, когда Владислав Петрович положил доктору на стол бумаги, тот, внимательно ознакомившись, оторопел от удивления:
— Владислав, ты извини, ну, прямо мистика какая-то: опухоль почти исчезла. А ну-ка, пройди еще рентген: может, аппарат УЗИ барахлит!
Но результаты рентгена подтвердили: опухоль исчезла!
СЛУЖИТЕЛЬ // В воскресенье, как обычно, Лидия Ивановна открыла Молитвенный дом, протопила печку и ждала 10:00, чтобы начать собрание. В это время благоговейная тишина была нарушена детским шумом и топотом ног на пороге Божьего дома. Выглянув в окно, Лидия Ивановна оторопела: на пороге стоял Владислав Петрович с женой. Чуть ниже, у самого крыльца, отряхивали снег сын Владислава с женой, дочь, а еще дальше играли в снегу и четверо внуков.
— Можно к вам? — кричал с порога Владислав Петрович. — У вас же сегодня служение!
Лидия Ивановна, открыв двери, поприветствовала гостей и с волнением начала извиняться:
— Ой, вы уж извините нас. Как я рада, что вы пришли! Заходите. Правда, у нас туго с проповедниками, даже не знаю, как мы будем проводить служение, я ведь ничего уже не могу, какой с меня толк, — сбивчиво оправдывалась Лидия Ивановна.
— Ничего страшного, — радостно ответил Владислав Петрович, — читать Библию я могу и сам, а псалом спеть Вы нам поможете. Я хочу что-то спеть для Господа: Он так милостив ко мне!
Через несколько минут из Молитвенного дома уже доносилось еще не совсем уверенное пение псалма «О, я грешник бедный». Узнав добрые новости от Владислава Петровича, Лидия Ивановна от души поблагодарила Господа за отвеченную молитву, и после нескольких пений и прочтения трех глав из Евангелия они закончили служение и отправились домой. Лидия Ивановна на перекрестке повернула в ту сторону, где жили Валерий и Аня. С трудом преодолев подъем, она оказалась во дворе их дома.
Аня первая увидела сестру и, радостно поприветствовав, пригласила войти в дом. Прямо с порога, переводя дух, Лидия Ивановна обратилась к Валерию:
— Брат дорогой, если бы ты знал, как нужен сейчас для служения…
— О, нет! — перебил ее Валерий. — Вы опять за старое. Я же вам ясно сказал: пустым скамейкам я проповедовать не буду. Вы, сестра Лида, имеете ревность, но не по рассуждению, а слово Божье, между тем, учит нас, чтобы мы принесли себя в жертву для разумного служения! А я, к тому же, подготовил серию проповедей о последнем времени для Антоновки, и Аня в хоре поет. Мы там пользу приносим, а что здесь? В этом селе уже никто не ищет Бога. Просто тратить время и дрова для топки — это же бессмыслица!
— Да выслушай ты сестру хоть ради уважения, — попросила Валерия жена, — так нехорошо: она же в возрасте!
— Понимаешь, брат, — продолжила Лидия Ивановна, — скамейки-то как раз непустые уже. Сегодня пятеро взрослых пришло и четверо детишек. Наш бывший парторг Владислав обратился. А что я могу? Я же старуха, проповедовать некому, псалом выучить некому, с детишками урок провести тоже некому. Я ведь важного служения не могу выполнить. Так, разве что открыть Дом молитвы, протопить, подмести и, в крайнем случае, помолиться. А люди в четверг обещали снова прийти, и я волнуюсь. Ты уж прости меня, старую, и не обидься, приходи, пожалуйста, и хоть что-то прочитай, ты ведь такой грамотный и одаренный Господом!
Услышав такие новости, Валерий, казалось, потерял дар речи и стоял как вкопанный. Аня вдруг заплакала, орошая свои щеки обильными слезами:
— Валерий! Меня давно уже мучит совесть, что мы оставили свое собрание и пошли искать лучшее, я хочу возвратиться! Лидия Ивановна, простите нас, пожалуйста! Господи, прости нас! — всхлипывала она.
— Да что вы, дети мои дорогие, это вы меня простите за надоедливость. Я просто переживаю, как бы огонь на жертвеннике не у…
Не дождавшись конца этой фразы, Валерий вдруг упал на колени и начал молиться:
— Господи, прости и меня за мое тщеславие и неразумие, прости за неверность и непостоянство. Дай мне, Господи, силы и мудрости не искать лучшего служения, а быть верным в том малом, которое Ты вверил мне… — произносил он дрожащим от волнения голосом.
После него еще молились и Аня, и Лидия Ивановна, и даже четырехлетняя Наташка, испугавшись такой не понятной для нее тревоги папы и мамы, начала произносить молитву «Отче наш…»
Встав с колен, Валерий боязливо взглянул в глаза Лидии Ивановне, ожидая увидеть в них упрек и осуждение. Но мокрые от слез глаза благочестивой старушки светились только любовью и какой-то необыкновенной, неземной радостью, как будто бы она была уже на небесах, у престола Самого Господа!
Петр Михальчук