Наверное, некоторые читатели помнят, как в начале 2000-х годов в наших церквях проходила евангелизационная программа «Загадка». Там девочка Саша должна была найти кусочки мозаики, чтобы из них сложить живую картинку жизни. История моего обращения похожа на такую мозаику, постепенно сложенную Богом из разных кусочков, а потом ожившую.
Все началось еще в годы студенчества. Хотя, наверное, нет. Еще раньше. Мне было лет 9-10. Мы с бабушкой были в деревне. Я был примерным пионером, любил читать книги о подвигах пролетариата, в том числе, о борьбе с насаждением религиозной «чумы». И вдруг, после ужина я услышал, как простые деревенские люди, включая мою полуграмотную бабушку, рассуждали о том, что без веры в Бога жить нельзя. Это шло вразрез с тем, чему меня учили в школе. Однако о том эпизоде я вспоминал мало.
Потом, через несколько лет, мама достала с полки старую-старую книгу. Как оказалось, это был Новый завет издания 1914 года. Она открыла книгу и стала читать Евангелие от Матфея. В тот вечер у меня была хорошая колыбельная. После перечисления всего родословия Иисуса я ничего не понял, но быстро заснул. Наутро я, конечно же, из любопытства, сам достал эту книгу и начал листать старые страницы. Кроме непонятного родословия, я увидел там и непонятные буквы («Ѣ», «ъ» на конце слов, «і» в некоторых местах). На этом мое школьное познание Бога и Библии завершилось. Первые два кусочка мозаики стали на свои места, но совершенно не дали представления об общей картине.
Потом были студенческие годы. Я учился в лингвистическом университете. То было время, когда пали стены железного занавеса и в страну стали приезжать туристы из разных стран. У меня было желание практиковать иностранный язык. Кроме того, у меня появился друг по переписке. Так я стал общаться с англоговорящими друзьями. Но в них всех было что-то странное. Они слишком свободно и много (как мне казалось) говорили о вере, хотя я считал, что это дело настолько личное, что о нем говорить не стоит.
Но тут Бог начал добавлять кусочки в мозаику, и картина в моем разуме постепенно начала проясняться.
Я участвовал в университетском хоре. Мы, студенты лингвистического университета, пели песни, композиции и хоралы на разных языках. Однажды для одного важного концерта мы стали разучивать очень серьезный хорал на немецком языке. Когда нам перевели текст этого хорала, я подумал, что он совершенно лишен какого-либо здравого смысла. «Мы стояли у вод и плакали, когда враги просили нас спеть песни». «Счастлив, кто разобьет детей о камень». Что это такое? И это они называют духовной музыкой?
Дальше – больше. Однажды мы с друзьями прогуливались по тогда еще слабо застроенной Малиновке в Минске. Набрели на небольшое кладбище. И я увидел прекрасно ухоженную могилку девочки, прожившей лишь один день. Должен честно признаться, что в тот момент я был очень зол на Бога. Я не мог понять, как добрый и любящий Бог (если Он есть) мог допустить смерть этой девочки, прожившей лишь один день.
И вот наш хор участвует в очередном концерте, как оказалось, организованном с участием какой-то христианской миссии. В подарок всем участникам дали целую настоящую(!) Библию. Я открыл ее посередине, и начал читать из псалма 136: «При реках Вавилона, там сидели мы и плакали, когда вспоминали о Сионе; на вербах, посреди его, повесили мы наши арфы. Там пленившие нас требовали от нас слов песней… Дочь Вавилона, опустошительница!… Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень!» Постойте! Где-то я уже это слышал. Разве мы не пели то же самое по-немецки? Еще один кусочек мозаики!
Мне стало интересно читать Библию. Я прочитал и родословие Иисуса Христа из Евангелия от Матфея. Я снова ничего не понял, но стал читать дальше. Читая там же, у Матфея, о том, сколько раз нужно прощать, я вдруг сделал вывод: а ведь прощать – это выгодно. Так Бог дал мне изначальное понимание некоторых истин в Библии.
Но мне все равно не давала покоя личность Иисуса Христа. Я понимал, что Бог есть, с этим я уже не спорил. Я понимал, что был человек по имени Иисус. Но как они совмещаются? Почему я должен верить в Бога именно через Иисуса Христа? Разве Бог не должен жить в сердце? Почему только Христос? И вообще, разве люди воскресают?
Бог указал мне еще на один кусочек мозаики. Во время летних каникул я участвовал в ремонтной бригаде и делал ремонт в одной из комнат общежития. Среди завалов я нашел книгу Джоша Макдауэлла «Не просто плотник». От нечего делать я стал ее читать. Этот «кусочек мозаики» ответил на многие мои вопросы, кроме главного: а почему я?
С этим вопросом я мучился дольше всего. На старших курсах университета я все чаще стал получать приглашения помогать с переводом для разных международных христианских проектов. После одного такого лагеря я уже знал, что Библии стоит доверять, что Иисус – это Божий Сын, но одновременно и безгрешный человек, что мой грех отделил меня от Бога, и никакие мои усилия не помогли бы мне возобновить отношения с Богом. И лишь смерть Христа на кресте и Его воскресение из мертвых – залог моего спасения.
Этот последний кусочек мозаики был вставлен вечером в пятницу 13 августа (хотя я не верю в мистицизм цифр) далекого 1993 года. В тот день я принял христианство. Картинка из кусочков мозаики была составлена, все обрело смысл. Я поверил в то, что Христос умер за мои грехи и воскрес для моего оправдания.
С этой картинкой из мозаики была большая проблема. Хотя она была полной и правильной, в ней отсутствовала жизнь. В предыдущем абзаце сказано: «я принял христианство». Но тогда еще во мне не жил сам живой Христос. Моя жизнь практически ничем не отличалась от жизни любого неверующего. В ней не было раскаяния за грех и ненависти ко греху. Я и не пытался его умертвить в своей жизни.
Но Бог оставался верен, даже когда я не был верен. Он продолжал действовать. Было множество людей, которые молились за меня и за мою семью (я уже успел жениться, у нас уже родилось двое мальчиков), были случаи, которые вынуждали меня задуматься о том, насколько моя жизнь наполнена смыслом. Главное, за это время Господь наполнял меня знанием Своего Слова, иногда я даже (сам оставаясь неверующим) достаточно логично убеждал верующих держаться веры. Не говоря уже о том, что в это время через перевод с других языков я учился проповедовать.
Наконец, случился эпизод, который стал переломным, после которого картинка ожила. Осенью 2000 года мы с женой Александрой стали замечать, что у старшего сына Егора есть особенности в поведении и развитии. Ему было трудно среди других детей, он не мог задержаться в одном детском садике из-за поведения. Психологи угрожали страшным словом «аутизм». Александра винила во всем Бога, который допустил такую ситуацию. А я в тот день (и это была пятница, 13 октября) переводил на пасторской конференции. Проповедник проповедовал на тему «Служитель – муж милосердия». Перед проповедью он расспросил меня о моей семье, работе, жизни. Я рассказал ему о том, что тяжелым грузом было у меня на душе. И в самой середине проповеди он сказал: «Братья, у моего помощника-переводчика огромная тяжесть на сердце, и будет грехом с нашей стороны, если мы сейчас не вознесем о нем молитву». Каким комком в горле стояли у меня эти слова, ведь я их переводил, и служители слушали меня. Здесь я понял: Бог взывает ко мне. Он нашел меня, и сейчас уже не отпустит.
Как я стал желать быть в доме Божьем! Ходил на каждое служение, внимательно слушал проповедников. Работая в то время учителем английского языка в школе, я каждый день брал с собой Новый Завет и читал его на переменах. Ученики спрашивали: «А что это?» Я им отвечал. Так проходили мои первые евангелизации. Потом я присоединился к служению с подростками, и все мои ученики ездили в лагерь, где, кроме изучения самого языка, звучало Евангелие. Радостно видеть и знать, что некоторые из них до сих пор ходят с Господом. Через какое-то время я понял, что служение со школьниками и молодежью – это мое призвание. Я помнил, как Господь нашел меня, как разложил передо мной мозаику и оживил картинку, поэтому я страстно желал быть инструментом в Его руке.
Проблемы со старшим сыном Егором никуда не исчезли. Супруга Саша по-прежнему не хотела принимать Христа. Она воспринимала мою веру в большей мере, как работу. Однажды перед сном я сказал ей: «Представляешь, что будет, если завтра придет Христос, и мы окажемся по разные стороны и больше не увидимся?» Сейчас она вспоминает, что не могла спать в ту ночь. Но через несколько недель и она уверовала во Христа.
Потом у нас родилась дочь Яна. Через четыре года сын Марк, потом еще доченька Иоланта, а потом еще трое мальчиков: Радислав, Доминик и Альгерд. Так мы и живем вдесятером. Мы никогда не планировали, чтобы у нас было много детей. Но были рады каждому подарку от Господа. И они действительно – награда от Него (Псалом 126:3). Иногда я шучу, что в доме у нас своя молодежная группа. Это действительно так. Ведь главное служение с молодежью и детьми должно происходить не на богослужениях, не на молодежных встречах и не в воскресной школе, а внутри семьи, в ежедневном общении, в реальных жизненных ситуациях. Каждая минута – это возможность наставить юношу. Тем более, когда мы вместе путешествуем.
В настоящее время значительная часть моего служения происходит в дороге. Мы несем совместное служение назидания в разных церквях по все Европе, от Португалии до России. Это большая радость, не только нести Слово Божье, не подверженное влиянию времени или культуры, но и постигать другие культуры и историю. Иногда я имею благословение в такие поездки взять кого-то из детей. Тогда есть возможность не только послужить вселенской Церкви, но и в экстремальной ситуации на практике показать пример родительской любви, заботы и наставления, как учит Второзаконие 6:4-9.
И еще один факт о семейных отношениях, где видна верность нашего Господа, не только разложившего всю мозаику, но и оживившего картинку. Я рос без отца, вообще ничего не знал о нем до 15 лет и потом, до 40 лет никогда не видел. Поэтому, когда я слышал евангельскую проповедь о восстановлении отношений с Отцом небесным и молитву, начинающуюся словами «Отец наш небесный», мне было трудно провести эту параллель, потому что я никогда не знал земного отца лично. Но Господь открылся мне, усыновил меня и взял в свою семью, а также научил, что значит быть отцом для моих детей. А в довершение всего дал и подарок, на который я не рассчитывал: он подарил мне земного отца. Мы встретились с ним, сорокалетний сын и семидесятишестилетний отец. Он еврей-атеист, и я продолжаю молиться о нем, а также о двух сводных сестрах-еврейках, чтобы и они познали своего Мессию, Спасителя и Господа.
И последнее: несколько месяцев назад в нашей семье случилось прибавление. Я не имею в виду рождение нашего последнего сына Альгерда, хотя это событие было для нас огромной радостью. Радость в том, что мой сын Борис стал моим братом. Во Христе. Он исповедал покаяние в своих грехах и веру в Господа Иисуса Христа, и сейчас мы наблюдаем первые ростки и плоды веры. И это огромная радость! //
Глеб Ермаков