Дорогой мой друг Агностик! Давно уже хотел поделиться с тобой некоторыми мыслями по поводу тех вещей, которые составляют общий для нас интерес. Удивляешься? Да, да, между нами есть много общего, несмотря на то, что ты продолжаешь сомневаться в существовании Бога, а я в это верю. Как это может быть, ты поймешь, когда дочитаешь письмо до конца.
Ты знаешь мое прошлое, но не знаешь, как мне тяжело пришлось с ним расстаться. До того момента, когда Иисус избрал меня в число Своих учеников, я считал, что знаю слишком много, в том числе и для того, чтобы сомневаться во всем, кроме собственного сомнения. Здесь мы с тобой были похожи… По идее, меня никак нельзя было избирать Его учеником, поскольку я был рационалистом до мозга костей.
Неслучайно прозвище «Фома неверующий» пристало ко мне навсегда. Однако никто не знает моих чувств и переживаний как человека интеллектуального склада ума. Только с тобой я решил поделиться тем, что пережил, чтобы стать «верующим скептиком». Странное название, не так ли?
Первый мой прокол был тогда, когда умер Лазарь. Иисусу в то время было опасно находиться в Иудее, но Он отправился туда. В этих условиях было не к нашей чести оставлять Учителя. Однако тогда Иисус воскресил Лазаря после четырех дней пребывания в могиле. Конечно, ты это ставишь под сомнение, но, согласись, никто из нас не знает, что такое жизнь и что такое смерть. Ты срубил ветку оливы — она жива или мертва? Но, привитая, она может снова ожить.
Ты нашел затерявшееся с позапрошлого года зерно — оно способно родить или нет? Впрочем, я отвлекся. На этот раз меня восприняли как героя веры и мне мое сомнение сошло с рук. Второй раз я влип еще хуже. Это было на последней вечере с Учителем, когда Он сказал: «А куда Я иду, вы знаете и путь знаете». На этот счет среди нас были разные мнения, а Он говорит: «Вы знаете». Ну, как бы ты поступил на моем месте? Конечно бы, возразил. Что тут началось… За мною вступил в дискуссию Филипп. Помнишь, это его испытывал Иисус накануне чуда умножения хлебов. Немногие знают, что с нами было бы, если бы Иисус не защитил от более «расторопных» апостолов, хотя они сами ничего не понимали из сказанного Им. Не знаю, как Филипп, но я прочно попал в разряд неблагонадежных. Наконец, я усомнился в Его собственном воскресении.
Нельзя забывать, что все мы тогда пережили страшный шок в связи с Его позорной смертью. Уже одного этого для меня было достаточно, чтобы разочароваться в реальности существования самой истины. А здесь вдруг еще и заявление о Его воскресении. Конечно, я не поверил. Ты спросишь меня, как я поверил в воскресение Лазаря. А ты б не поверил, если бы сидел с ним за одним столом? Я подумал, что с апостолами случилась какая-то галлюцинация, как и с женщинами. К тому же Он прошел тогда через закрытые двери. Конечно, это был Его ангел, а не Он Сам. Одним словом, я не в силах был показывать из себя верующего, когда не был таковым.
Мне было очень одиноко, и на восьмой день я отправился в условленное место, все еще дивясь общему легковерию. Там Его и увидел. Ты не можешь себе представить, в каком шоке я оказался. Стоял как вкопанный, следя за каждым Его движением и словом. Может быть, ты повел бы себя на моем месте иначе, но я не стыдился признать свое полное поражение на этот раз. Неприятное чувство, когда ты вынужден признавать свою неправоту, но, согласись, без него не обойдется ни один честный скептик.
Тогда я подумал: «Ну, теперь я уже совсем попался. Теперь-то мне не то что не быть в числе Его учеников, а вообще суждено стать изгоем». Однако случилось то, чего я никак не предполагал. Поприветствовав всех, Иисус направляется прямо ко мне и говорит: «Подай руку твою и вложи в ребра Мои. И не будь неверующим, но верующим». Моему разуму было трудно идти против очевидного опыта, поэтому я смог произнести лишь одно: «Господь мой и Бог мой!» Кстати, это было первое признание Его Богом. До меня все называли Его Мессией или Сыном Божьим, но только я тогда осмелился сделать подобное заявление.
Но для меня история эта на том не закончилась, а лишь началась. На мои слова Иисус сказал следующее: «Ты поверил, потому что увидел Меня; блаженны невидевшие и уверовавшие». Эти слова подействовали на меня еще больше, чем Его воскресение. Почему? Потому что в них содержалась великой силы истина, внесшая в мою жизнь полную ясность по вопросу, так долго меня мучившему. Оказывается, к одному и тому же признанию можно было прийти разными путями: путем знаний, как этого хотел я, и путем веры, как это сделали женщины. Мое сомнение Учитель не отверг, не осудил, а удостоверил, позволив убедиться в Его правоте.
Да, Он назвал мое вынужденное «блаженство» слабым и ограниченным, но мое желание удостовериться Иисус воспринял как потребность в Божьем ответе и потому удовлетворил. С тех пор я стал понимать, что проблема не только в слабости моих познаний, а в слабости самого человеческого разума, возможности которого весьма ограничены, тем более когда речь заходит о вещах, не постижимых для смертных. Сократ говорил, что не знает ничего, кроме того, что он ничего не знает. Я же тогда познал, что опасно не само сомнение, а то, что мы делаем с ним.
Теперь моя жизнь стала принадлежать двум мирам. На нижнем уровне я продолжаю пользоваться своим разумом, но, когда вижу, что он мне не поможет, расправляю крылья веры и поднимаюсь на другой. Я нашел способ совмещения разума и веры. И хотел поделиться этой новостью с тобой. Тебе нужно попробовать подняться выше возможностей твоего разума. Тебе нужно рискнуть, отдав себя в руки Того, Кто тебя не упустит, когда ты оторвешься от почвы своего рационализма. Это однажды произошло со мной, значит, вполне может произойти и с тобой.
В любом случае быть последовательным скептиком в этом мире невозможно. Мы все равно кому-то верим просто на слово, будь то Сократ, Платон или Аристотель.
Осознавая ограниченность своих познаний, мы вынуждены полагаться на чужой авторитет. Конечно, авторитет авторитету разница, но риск доверия Богу оправдан, поскольку вполне соответствует нашим знаниям о Нем как о Творце всего существующего. О Нем свидетельствует сложность, гармония и красота этого мира, а о Его законах — совесть и интуиция в виде существующего в сердце человека духовного голода, связанного с бесцельностью его жизни.
В свое время я также испытывал этот голод, но сейчас духовно удовлетворен. Поэтому решил использовать благоприятную возможность и предложить тебе доверить Богу свою жизнь. Сделав это, ты сможешь убедиться в том, что этот голод покинет и тебя. И здесь нужен не один только разум. Теперь мы дадим разуму принадлежащее ему по праву место. Здесь нужен благородный риск — риск доверия Высшему Авторитету. На этом хочу закончить свое письмо, мой друг, и жажду получить от тебя твое — с ответом, что ты думаешь по этому поводу. До скорой встречи в следующем письме! Твой друг, уверовавший Фома.
Геннадий Гололоб
